Петруха достал велосипед из воды, кое-как засунул его в багажник. Хотел сесть на заднее сиденье рядом с девчонкой, но Ролан показал ему на свое переднее место. Не хотел он, чтобы этот развратник терся об нее...

– Ты уж извини, что так получилось, – обращаясь к ней, повинился он. – Спешили очень. А Диму мы накажем, чтобы не гонял как сумасшедший...

Но девчонка молчала. Дрожит, плачет, лицо по-прежнему руками закрывает. Аура обреченности вокруг нее. Как будто ей все равно, что с ней происходит, куда ее везут... Ролан вспомнил, какой вид был у нее вчера и какой он увидел ее, когда она выезжала из ворот дома... Какие-то проблемы у нее. И, видать, большие проблемы, по сравнению с которыми холодное купание сущий пустяк. Купание лишь еще сильней загнало ее в душевный ступор...

– Ты в школу ехала, да? – спросил Ролан.

Наконец-то она отреагировала. Не отрывая рук от лица, молча кивнула головой. Но рыдать прекратила.

– Тебя в школу отвезти?

Отрицательно мотнула головой.

– Может, домой? Где ты живешь?

Снова тот же жест.

– Нигде не живешь?

Она замотала головой и снова разрыдалась.

– Ну тогда с нами поехали...

Девчонка пожала плечами. Это могло означать только одно – ей все равно, что с ней будет.

– Поехали, не пожалеешь. У нас тепло. И молоко парное. Знаешь, какое вкусное?..

Вряд ли у Ролана появилась тяга к деревенской жизни. Но дом они сняли в деревне. Вернее, в большом селе в сорока километрах от города. По тому же направлению, где жил и Волок. Чтобы далеко не ходить.

Бородай лихо развернул машину на сто восемьдесят градусов и рванул в сторону шоссе.

– Извини, милая, но нам нужно тебя раздеть, – сказал Лиман.

Она испуганно дернулась, но тот постарался ее успокоить.

– Пойми, ты насквозь мокрая. Так и воспаление легких заработать можно...

И ведь успокоил. Девчонка позволила раздеть себя. Мокрая куртка уже лежала на велосипеде. Туда же полетела и футболка. Но Лиман не успокоился. Накрыл девчонку курткой, из-под нее снял лифчик. Тщательно его ощупал... Похоже, он в самом деле верит, что где-то в одежде спрятан «жучок».

Но не было ничего. А Лиман не унимался. Стянул с девчонки джинсы. Обследовал их. Ничего. Снял кроссовки, отодрал подошву, но электронной начинки не обнаружил. Рюкзак тоже ошмонал. Ничего такого, окромя школьных прибамбасов...

Трусики снимать с девчонки не стал. Хоть за это ему спасибо... Ролан вдруг понял, что ему очень жаль эту бедняжку. Понял, что невольно взял ее под свою – не дутую, а реальную – защиту... Лиман вовремя остановился, а то Ролан уже созревал для того, чтобы порвать его на части... Ну и ну!

Может, он чувствовал за собой вину, что дал Бородаю отмашку на нее... А может, она чем-то напоминала ему ту юную и беззащитную Аврору, с которой они когда-то были счастливы под одной крышей. Аврора тогда была чуть постарше этой девочки. И также нуждалась в его защите...

Бородай выехал на шоссе. Сбавил скорость. Девяносто километров в час – это предел. Нельзя привлекать к себе внимание ментов. Номера-то поддельные. И автоматы под сиденьями... Паленые автоматы, других не было...

Наконец они свернули на дорогу, с которой при старании можно было попасть в нужное село. Бородай нарочно выбрал окольный путь, чтобы сбить с толку возможных преследователей. Но их не было. Потому что за девчонкой не следили. Ролан был в этом уверен. Нет «клопов» – ни в одежде, ни на теле. Дотошный Лиман даже волосы исследовал. Ничего у нее не было. Даже сотового телефона. Может, не было такой игрушки вообще. А может, не носила с собой в поселковую школу из боязни, что отберут...

Наконец машина прибыла на место. Саманный, обшитый ветхой доской домик. Покосившийся забор, запущенный двор, три крохотные комнатушки. Из мебели только раздолбанный шкаф-буфет и две железные койки. Вместо стульев – ящики. Зато хижина стояла на самом отшибе. И через огороды в случае шухера всегда можно было уйти в лес и там затеряться. Если, конечно, не окружат...

Машину загнали в глубь двора, чтобы с улицы не было видно. Девчонку завели в дом. Куртка Ролана выглядела на ней как пальто с чужого плеча – настолько была велика.

Петруха горел желанием утешить потерпевшую. Но Ролан заставил его прополоскать ее одежду и вывесить на солнце. Лимана и Бородая поставил на шухер. Мало ли кто может подкрасться незаметно.

Ролан усадил девчонку на кровать в своей комнате. Куртку оставил на ней. И еще поверх накрыл одеялом.

– Может, скажешь, как тебя зовут?

– Настя... – выдавила она.

Она уже не плакала. И не закрывала лицо руками. Но взгляд ее тупо устремлен куда-то мимо Ролана. Лицо чумазое – грязь вперемешку со слезами, волосы в ужасном состоянии.

– Ты, Настя, извини, мы спешили очень. Поэтому ехали как чумные... А так мы люди неплохие. И тебе ничего плохого не сделаем. Сейчас одежду твою сполоснем, высушим. Домой тебя отвезем...

– У меня нет дома...

– Как, совсем нет?

– Нет...

– А живешь где?

– Живу... Но это не мой дом... Мне там плохо...

– Обижают?

– Да.

– Кто?

– Хозяин.

– У тебя хозяин есть?

– Да. Я у него работаю. Мама его детей воспитывает, а я по дому... Он сказал, что нас выгонит, если... Если...

Девчонка закрыла лицо руками, разрыдалась. Ролан подсел к ней, нежно обнял за плечи. Она не вырывалась. Более того, уронила голову на его плечо.

– Что, если?..

– Он хотел... Он хотел, чтобы я с ним спала...

– И поэтому ты не хочешь возвращаться к нему?

– Он... Он уже был со мной... Я его ненавижу... Я не хочу обратно...

Ролан все понял. Настя жила в доме у Волока. Его она считала своим хозяином. С ним она спала. И его ненавидела...

Поведение Волока его возмутило. Но это было какое-то спокойное возмущение. Ролан даже не вышел из себя. А чего колотиться? Он по-любому сделает этого урода. Заодно и за Настю спросит...

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать исполнилось...

– Сука он, твой хозяин... Голову бы ему открутить... Слушай, а давай подъедем к нему, а? Мы с ребятами боксеры, к первенству сейчас готовимся. Мы ему по голове настучим, чтобы малолеток не обижал...

– Не получится. У него охрана...

– Сколько охраны? Ну, придурок один, может, два...

– Не один. И не два... Их много. У них оружие...

– А он что, крутой?

– Да, депутат...

– Жена есть?